Предлагаемое исследование вырос из потребностей и сложнейшей проблематики платоновсих текстов 1930-х гг., а также их публикаций. Опираясь на текстологический подход, в настоящей работе предпринята попытка проанализировать ряд произведений Платонова таких, как 『Джан』(включая разные материалы к 『Джану』), 『О первой социалистической трагедии』, 『Горячая Арктика』, 『Счастливая Москва』 и т.д. Эти разные тексты, с одной стороны, отражают авторское колебание после 『Котлована』, а с другой стороны, являются своеобразным культурно-философским раздумьем Платонова именно в 30-е годы. Поэтому для того, чтобы приблизиться к необычным размышлениям писателя, более глубоко понять и раскрыть его потаённые художественные замыслы, их динамическое развитие и отражение в разных текстах и материалах, будет более полезным текстологический подход при анализе произведений Платонова. Текстологическая работа, прежде всего, опирается на разные источники текса. При изучении этих источников мы можем найти однородные мотивы, блуждающие от одного произведения к другому, выяснить скрытые смыслы этих мотивов, зашифрованных в окончательном тексте. Поэтому текстологический анализ позволяет нам не только воссоздать "смысловой контекст" произведений, но и даёт нам возможность более глубоко понять художественное воплощение писателя. Не только стиль, но и образы и мотивы в художественном мире Платонова нередко оказываются двусмысленными, даже разносмысленными. Более того, многочисленные реминисценции, парафразы с другими текстами, внутренние противоречия текста, незавершенные, зачеркнутые и опять возвращённые слова в рукописи очень характерны для творчества и для "истории текста" Платонова. Эту особенность можно определить как своеобразную "автоинтертекстуальность" писателя. Поэтому наблюдение над разными платоновскими текстами 30-х гг., основанное на концепции "автоинтертекстуальности", позволяет нам возможность прояснить разнообразный, интересный подтекст творчества писателя. В конце повести 『Джан』 заметно, что идеология и богатство нового мира могли поддержать, улучшить материальную жизнь народа джана, но не смогли наполнить его "душевную пустоту". Одновременно, необычный феномен джана, с одной стороны, показывает предел нового мира, с другой - подразумевает, что человеческая страсть к новой, к другой жизни не ограничивается ничем. Душа человека всегда тянется к миру, который находится за горизонтом. Это и есть свойство человека, и этой силой продолжается история человечества. Если в 『Мусорном ветре 』, в еврейском технократическом пространстве история завоевания развивается в отрицательную сторону, то на востоке, хотя по сравнению с цивилизованным западом этот мир выглядит как самое печальное место в мире, как адово место, Платонов видит положительную динамику истории завоевания человечества - соблазн мира за горизонтом. Поэтому, можно сказать, что в художественном мире Платонова туркменское пространство является не просто географическим восточным скудным местом, где утопическая мечта нового мира не осуществлена, но и философской миниатюрой жизни человечества, огромным фоном человеческой истории.